Ненавидел Романовых, мечтал захватить Норвегию и убить всех иностранцев в России. Однако закончил жизнь в психушке.

Граф Матвей Дмитриев-Мамонов был богачом и крупнейшим землевладельцем того времени (90 тыс. десятин и 15 тыс. крепостных). После похода в Европу в ходе наполеоновских войн заразился идеей национального государства. Основал «Орден русских рыцарей» и был масоном. Один из первых русских националистов считал, что все беды России от того, что ей управляют немцы. Предлагал изгнать или убить всех иноземцев, а власть передать русским.

В начале Отечественной войны 1812 года граф выступил с яркой патриотической речью, произведшей огромное впечатление на общество. Александр Пушкин вспоминал, что в гостиных «повторяли бессмертную речь молодого графа Мамонова». В ней граф изъявил желание на собственные деньги мобилизовать крестьян. Император поблагодарил его и предложил сформировать конный полк. Полк был частично набран из крепостных крестьян графа в Ярославской губернии под Рыбинском, а частично из завербованных за деньги волонтеров. Мамонов вступил в ополчение и принял участие в сражениях при Бородино, Тарутино и Малоярославце. 

Полк прошёл свой боевой путь под знаменем князя Дмитрия Пожарского, которое хранилось в доме Мамоновых как семейная реликвия. За доблесть, проявленную при Тарутине и Малоярославце, Дмитриев-Мамонов был награжден золотой саблей «За храбрость».

Ещё в 1812 году граф организовал первоначально чисто масонский «Орден русских рыцарей», но в 1814—1815 годах под влиянием Михаила Орлова превратившийся в одну из первых преддекабристских организаций. 

Мамонов составил программные документы, которые кроме отмены крепостного права и превращение России в аристократическую республику с парламентом, включали в себя очень интересные положения: 

1. Лишение иноземцев всякого влияния на дела государственные.
2. Конечное падение, а если есть возможность, смерть иноземцев, государственные посты занимающих.
3. Полное истребление имени Польша и Королевства Польского и обращение всей Польши в губернии Российские.
4. Присоединение Венгрии, Сербии, всех славянских народов к России.
5. Изгнание Турков из Европы и восстановление греческих республик под протекторатом России.
6. Переселение половины жидов из Польши в ненаселенные губернии России и обращение их в веру.
7. Упразднение ненужных Университетов и учреждение вместо того в Москве и Санкт-Петербурге обсерваторий, Ботанических садов, Публичных библиотек, лабораторий и зверинцев.
8. Учреждение флота в Архипелаге и постановление возможных препятствий английской торговле в оном краю.
9. Дарование городам: Москве, Владимиру на Клязьме, Киеву, Казани, Великому Новгороду, Нижнему Новгороду и Ярославлю прав и привилегий, которыми пользовались в Священной Римской Империи вольные города.
10. Присоединение Норвегию к России.

Положения против иностранцев были направлены на императора Александра I, который по мнению Мамонова был иноземцем. Потому что являлся внуком голштинца Петра III, и к тому же часто выезжал из России. Средством осуществления преобразований граф полагал военный переворот.

В 1817 году граф вернулся из-за границы и заперся в своём подмосковном имении, в котором проживал почти безвыездно до 1823 года. В течение нескольких лет он не видал никого даже из прислуги своей. Всё для него потребное выставлялось в особой комнате. В неё же он передавал свои письменные приказания. По мнению историков XIX века, уже в 1817 году у графа появились признаки проблем с психическим состоянием, которым выразились в уединению. А также к тому, что он отпустил бороду и начал носить чисто «русский костюм». 

Дмитриев-Мамонов демонстрировал свою независимость, выстроил в своём имении Дубровицы настоящую крепость с пушками и ротой солдат из собственных крестьян. Выказывая презрение к Романовыми «ничтожество» их прав на престол, хранил у себя знамя князя Дмитрия Пожарского и окровавленную рубашку царевича Дмитрия Ивановича. 

Династия Дмитриевых-Мамоновых гордилась своим происхождением от Владимира Мономаха. 

Мысль о принадлежности к Рюриковичам жила ещё в середине XIX века в сознании потомка Дмитриевых (младшей ветви рода), литератора Ивана Дмитриева, записавшего в своих мемуарах:

«Мы происходим по прямой линии от Владимира Мономаха, и по мужской, а не по женской, как Романовы — мнимые родственники наших государей, которые совсем не Романовы, а происходят от голштинцев». 

В 1823 году у графа умер камердинер и был нанят мещанин Никанор Афанасьев, ранее бывший крепостным у начальника Главного штаба и одного из руководителей политического сыска Волконского. Позже на его имя поступил донос, в котором сообщалось о неожиданной активизации «полагавшегося давно исчезнувшим» Ордена Русских рыцарей. В доносе прямо указывалось на Мамонова. 

Правительство опасалось, что сочетания его денег, связей с заговорщиками из тайных обществ и возможностей Орлова, командовавшего дивизией, будет достаточно для того, чтобы устроить мятеж или переворот. По свидетельству сына учителя русской словесности в доме графа Мамонова новый камердинер не столько выполнял свои служебные обязанности, сколько шпионил за графом. 

Граф, подозревая в слуге правительственного агента, приказал его высечь. Пострадавший явился в Москву к военному губернатору князю Дмитрию Голицыну, который сразу направил в Дубровицы своего адъютанта. Мамонов прогнал адъютанта, поэтому в село явились жандармы с отрядом солдат и арестовали графа. 

Расследование дела курировали лично Александр I и Аракчеев. По высочайшему повелению Дмитриев-Мамонов был подвергнут домашнему аресту в своём московском доме. 

Дмитрий Голицыну угрожал назначить опеку над графом. Мамонов ответил гневным письмом, в котором, в частности, заявил:

«…вы надо мною опеки учредить не можете и не смеете, ибо я не малолетний и не сумасшедший, что крепостных людей, которые у меня в доме, я не перестану наказывать телесно, когда по усмотрению моему окажутся они того достойными: ибо право наказывать крепостных людей палками неразрывно сопряжено с политическим и частным домостроительством Российского государства, что это право передано нам от предков наших. (…) Ваше сиятельство, как гражданин совершеннолетний, должны знать, что вам не дано грозить совершеннолетнему гражданину и вельможе Империи и как бы вы смели писать это мне, к человеку, который предшествует вам по всему на свете, кроме по табели о рангах!» 

Назначенная Дмитриев Голицыным медицинская комиссия признала графа сумасшедшим. Поэтому к нему представили опеку. 

В ходе восстания декабристов граф, содержавшийся в Москве пока ещё в качестве поднадзорного, а не психа, отказался присягать императору и признавать законность его режима. После этого к нему начали применять методы жестокого принудительного лечения, ставившие целью или добиться покаяния, или довести арестованного до сумасшествия. 

Родственник графа и один из его последних опекунов Н.А. Дмитриев-Мамонов записал, что «первое время с ним обращались строго и даже жестоко, чему служат доказательством горячешные рубашки и бинты, которыми его привязывали к постели, найденные мною тридцать лет спустя в его гардеробе». 

С 1830 года Мамонова содержали в строгой изоляции в подмосковной усадьбе на Воробьевых горах. «Лечение» и издевательства тюремщиков сделали своё дело: люди, встречавшиеся с графом в 1840—1860-е, запомнили его уже безумцем, одержимым маниями преследования и величия. Умер он от ожогов, причиненных случайным возгоранием смоченной одеколоном рубашки. Также существует версия, что граф специально облил себя одеколоном и поджег. С ним закончилась графская линия рода Дмитриевых-Мамоновых.

Добавить комментарий