Болдинская осень среди литературоведов считается самым продуктивным периодом творческой жизни Александра Пушкина. За это время он сочинил за это время более тридцати стихотворений, завершил «Евгения Онегина», «Повести Белкина» и полностью написал «Маленькие трагедии». Этот период был напрямую связан с эпидемией холеры, которая бушевала в России в 1830 году. Смертоносное и крайне заразное заболевание, которое никто тогда не знал, как лечить, пришло в южные губернии в 1820-е годы из Азии.
Одна из «Маленьких трагедий», «Пир во время чумы», почти буквально отражает размышления поэта, который на три месяца был заперт в деревне из-за карантина.
Справедливости ради важно отметить, что Пушкин поехал в Болдино еще до начала эпидемии холеры – готовился к предстоящей свадьбе с Натальей Гончаровой. У Пушкина умер дядя, и ему пришлось женитьбу отложить. Пушкин едет в Болдино, видимо, и потому что дядя умер, и потому, что ему нужно было уладить некоторые дела, связанные со свадьбой. Отец выделил ему небольшую деревеньку Кистенево с двумястами крестьянами, и Пушкин собирался сначала вступить во владение, потом заложить ее в Опекунском совете, чтобы выручить денег на приданое невесте и «на обзаведение и житие годичное». Но, когда он уже туда уехал, в России началась эпидемия холеры, и вместо запланированных трех недель Пушкину пришлось остаться в Болдино на три месяца.
Так, в письме поэта к невесте от 11 октября 1830 года можно увидеть следующие строки:
«Добровольно подвергать себя опасности заразы было бы непростительно… Порядочные люди должны принимать меры предосторожности, так как именно это спасает их, а не их изящество и хороший тон».
Слова, которые можно и нужно взять на заметку и в нынешнее время.
Пушкин остался без книг и собеседников и, по-видимому, очень из-за того переживал. Из Болдина Пушкин писал своему издателю подбадривающие письма о том, что «хандра хуже холеры»: «Вздор, душа моя; не хандри – холера на днях пройдёт, были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы».
В его распоряжении было четыре книги в оригинале — сборник поэзии Милмана, Боулза, Уилсона и Барри Корнуолла, еще один сборник со стихами Кольриджа, Шелли и Китса, второй том «Истории русского народа» Николая Полевого, упомянутая в «Барышне-крестьянке» антология афоризмов Жан-Поля и ни одной рабочей тетради.
Свой скромный болдинский быт в письмах к Гончаровой он описывал так: «Просыпаюсь в 7 часов, пью кофей и лежу до 3 часов. <...> недавно расписался, и уже написал пропасть. В 3 часа сажусь верхом, в 5 в ванну и потом обедаю картофелем, да грешневой кашей. До 9 часов — читаю. Вот тебе мой день, и все на одно лицо».
Но атмосфера свободы, вынужденная изоляция, оторванность от каких-то светских проблем, как полагают литературоведы, позволили ему начать активно творить. Например, в письме Плетневу он писал:
«Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты, да и засесть стихи писать. Жена не то, что невеста. Куда! Жена свой брат. При ней пиши сколько хошь. А невеста пуще цензора Щеглова, язык и руки связывает...».
Подобная атмосфера, спокойная и тревожная одновременно, выплеснулось неслыханным даже для Пушкина, даже для его «осенних досугов» (а осень Пушкин привечал еще до изоляции в Болдино) творческим подъемом.
В сентябре были написаны «Гробовщик» и «Барышня-крестьянка», завершен «Евгений Онегин», написана «Сказка о попе и работнике его Балде» и ряд стихотворений. В октябре – «Метель», «Выстрел», «Станционный смотритель», «Домик в Коломне», две «маленькие трагедии» - «Скупой рыцарь» и «Моцарт и Сальери», писалась и была сожжена десятая глава «Евгения Онегина», создано много стихотворений, ряд литературно-критических набросков. В ноябре – «Каменный гость» и «Пир во время чумы», «История села Горюхина», критические статьи. В Болдинскую осень пушкинский талант расцвел во всей своей красе.
Сбегать он тоже пытался: в своих воспоминаниях рассказывал, как он дал мужикам, стоящим в карантине, серебряный рубль, они его пропускают, но дальше он проехать не смог. В Болдино он оставался до 29 ноября (а приехал 3 сентября). Холера не тронула друзей и семью Александра Сергеевича, а в самом начале следующей весны они с Гончаровой сыграли свадьбу.
Болдинскую осень можно считать ярчайшим примером творческого подъема, внезапного появления вдохновения в результате случайного стечения обстоятельств. Такое явление сложно объяснить, но лучше просто наслаждаться его результатами – великолепными произведениями
Подробнее...