Мы продолжаем цикл, посвященный военной истории средневекового европейского духовенства. Сегодня мы коснемся необычному примеру использования крепостной фортификации в деле миссионерства.
Мейнард фон Зегеберг был родом из Шлезвиг-Гольштейна. Мы не знаем, как его назвали родители, в истории он остался с тем именем, которое он получил при вступлении в монахи ордена августинцев. Из предания мы знаем, что пример Вицелина, первого миссионера в земле балтов, сподвиг его уехать проповедовать слово божье в этот языческий угол Европы.
Мейнард заручился поддержкой полоцкого князя Владимира и, как гласит "Хроника Генриха Латвийского": "Получив позволение, а вместе и дары от короля полоцкого, Владимира, которому ливы, ещё язычники, платили дань, названный священник смело приступил к божьему делу, начал проповедовать ливам и строить церковь.." Почему Владимир разрешил и даже значительно помог Мейнарду? Во-первых, в 12 веке раскол между католиками и православными в этих краях не был ещё таким бескомпромиссным. Во-вторых , как указывает историк А.П.Пятнов, родная сестра Владимира была женой датского короля Вольдемара I Великого, и это был определенный дипломатический ход. В-третьих, Владимир использовал Мейнарда для умиротворения непокорных ливов, справедливо полагая, что церковь станет в этом деле прекрасным дополнением княжеского войска.
Как бы то ни было Мейнард выбрал в качестве своей резиденции деревню Икесколе или Икскюля (ныне - латвийский город Икшкиле). Выбрал ее как истинный военный стратег. Расположенная на берегу Даугавы, всего в тридцати километрах от моря, она находилась на пересечении важнейших дорог страны. Название подчеркивает особый статус места: в переводе с ливского "Первая деревня". Кстати, и в 20 веке это военно-стратегическое значение Икскюля проявилось в ожесточенных боях между русской и немецкой армиями летом-осенью 1914 года.
В 1184 году Мейнард строит здесь деревянную церковь. Его последующие биографы и агиографы пытались представить его сугубо мирным проповедником, "Ливонским апостолом". На деле он всегда был готов вступить в бой и неслучайно построил церковь, одновременно являющуюся штабом, именно здесь, на пересечении интересов разных племен. Ему помогал небольшой, но неплохо вооруженный отряд из немецких добровольцев и новообращённых.
Впрочем, этих самых новообращённых было ничтожно мало. Проповеди не вызвали у ливов серьезного отклика. Тогда Мейнард прибегнул к популярной миссионерской тактике сделки. Зимой 1185 года конфедерация литовских племен провела удачный набег на ливов, разорила и сожгла множество деревень. Мейнард обратился к вождям с предложением построить каменную крепость от набегов литвы в так удачно выбранной им Икскюле. Он готов был стать посредником между ливами и мастерами каменных дел с острова Готланд в обмен на то, что, когда крепость будет закончена, ливы примут крещение.
Хитрый Мейнард ставил условия, как настоящий монополист. Каменщики в силу различных религиозных ограгичений, не могли строить укрепления в языческих землях. Хроника умалчивает, но скорее всего услуги фортификаторов были оплачены самими ливами. Они же заплатили и за строительство каменной церкви в Икскюле, при закладке которой второй раз поклялись принять христианство. Мейнард, безусловно, хотел применить эту стратегию (строительство замка - крещение очередного племени) и в остальной Ливонии.
И, хотя замок выдержал штурм земгалов (по "Хронике" они безуспешно пытались веревками "растащить" каменные стены и потеряли многих воинов от стрел и болтов защитников), и по схеме Мейнарда стали ставить новые замки, например в Гольме (район современного Саласпилса) ливы нарушили клятву и креститься не хотели.
Однако даже крещение всего шести ливов позволило Мейнарду получить от папы звание епископа. В его епархию потянулись колонисты, преимущественно из Бремена и новые монахи. Епархия Мейнарда значительно разбогатела, когда в 1188 году начался конфликт между Новгородом и Швецией, и через сеть крепостей на Даугаве теперь пошли торговые караваны с воском и мехами. Предугадал ли Мейнард это? Полагаю, что да.
Богатство позволяло строить новые замки, размещать в них гарнизоны. Карьера Мейнарда стремительно возносит его на новые ступени могущества. Папа Климент III ставит его над всеми орденскими монахами, а папа Целестин III выдает индульгенцию его монахам по вопросу ограничений в еде и одежде. Все это омрачается тем, что ливы не только хотят теперь принимать христианство, но и справедливо считают замки не средством защиты, а опорными пунктами своих угетателей.
Мейнард ведёт активную переписку с немецкими феодалами о военной помощи против непокорных ливов. Те узнают об этом и готовят заговор и убийство епископа, когда он поедет в Эстонию. Но епископа предупреждают (роль шпионов обеих противоборствующих сторон достойна детективного романа) и он укрывается в своей цитадели в Икскюля, где и умирает в 1196 году. Через два года его преемник епископ Бертольд Шульце погибает в бою с ливами (об этой битве поговорим в следующий раз).
Стратегия Мейнарда все же сработала. Его замки стали опорными пунктами будущих Балтийских крестовых походов, которые уничтожили независимость ливов. Кстати, в 1993 году папа Иоанн Павел II, находясь с визитом в Латвии канонизировал Мейнарда фон Зегеберга как первого латвийского святого и апостола. Насколько его деятельность была мирной вы можете судить сами. Сам Мейнард готовится начать с ливами серьезную войну на уничтожение. Но не успел.
Глеб Таргонский
(На иллюстрации - Мейнард фон Зегеберг на витраже церкви в Швервиллере)
Подробнее...