Термин «Украина» первоначально появился как обозначение приграничных, окраинных территорий как Руси, так и Польши. В русских летописях имеется около 20 случаев упоминания «украины». Анализ их употребления привел И. И. Срезневского к определенному выводу: «Украина — пограничная местность». Вот наиболее характерные летописные примеры: Ипатьевская летопись — «И еха и Смоленьска в борзе; и приехавшю же емоу ко оукраине Галичькои, и взя два города Галичькыи, и оттоле поиде к Галичю» (статья 1189 г.); Первая Псковская летопись — «и по сем Андреи с полочаны и своея оукраины пригнавше без вести и повоеваша неколико селъ» (статья 1343 г.). И позднее, в конце XVI в., грамота царя Федора Иоанновича (1593 г.) донским казакам отмечает опасность того, что татарские «царь или царевичи поидут на наши украины и с ними азовские люди… а велено черкасом запорожским гетману Хриштопу Косицкому и всем атаманом и черкасом быть на Донце на шляхех и за царем итти к нашим украинам». Совершенно аналогично употребление этого слова у поляков в рассматриваемое время. Самуил Грондский, автор истории восстания Богдана Хмельницкого (около 1660 г.), поясняет: «Margo enim polonice kray; inde Ukrajna, quasi provincia ad fines regni posita», что значит: «Латинское margo (граница, рубеж) по-польски край, отсюда украина —область, расположенная у края королевства». Таким образом, слово «украина» в качестве нарицательного понятия, в значении пограничья, пограничной местности или области, было известно в русском и польском языках и использовалось в них издавна... 

Несмотря на политическое разделение Руси на русские земли, которые принадлежали сначала Москве, Великому княжеству Литовскому и Польше, а потом только Москве и Речи Посполитой (после Люблинской унии 1569 г.), они сохраняли свое этническое единство в глазах большинства населения и иностранцев. Такое положение было нетерпимо для властной верхушки Речи Посполитой, особенно в условиях начавшейся там контрреформации, приведшей к усилению натиска на православие в русских землях Речи Посполитой. Брестская церковная уния 1596 г. была резко отвергнута большинством православного населения, которое сразу же оценило ее как попытку «уничтожить Русь в Руси» (из жалобы православной шляхты и духовенства сейму в 1623 г.). Не удивительно, что именно с конца XVI в. начинается публицистическая активность русских православных авторов, в текстах которых получили распространение такие выражения как «руская вера», «народ руский» и т. д. Так, например, львовские мещане пишут для сейма 1608 г. инструкцию, в которой присутствуют слова: «в том руском Лвове», «полский народ веспол (т. е. Вместе. ) з русским единого сут права», «прирожоной земли своей руской». 

В этих условиях в польской письменной традиции все чаще начинает появляться понятие «Украины», заменяющее «Русь»...исходное название приграничья- украйны применялось к таким пограничным регионам Польши как воеводство Русское, т. е. к Червоной Руси. С включением Киевского и Брацлавского воеводств в состав коронных (т. е. польских) земель после Люблинской унии, эти воеводства стали новым польским пограничьем. Слияние этих «украин» польского государства — старой и новой и породили обобщенное название этих земель как «Украины». Это название не стало официальным, но рано укрепилось в бытовом словоупотреблении польской шляхты и стало постепенно проникать в официальное делопроизводство. 

Начало перехода «Руси» в «Украину» в польском обществе можно наблюдать в сочинениях иезуита Антонио Поссевино, папского эмиссара, который вел переговоры между Речью Посполитой и Московским государством в 1581—1582 гг. Он знает о существовании Белой и Червоной Руси, подчиненных польскому королю. Более того, он ясно отдает себе отчет о проблеме русского единства и связанных с ней притязаний русского царя на титул «всеа Руси». Поэтому Поссевино пишет о московском государе: «Ему следует писать так, чтобы не называть его государем всея Руси, но просто Руси, и не наследником Ливонии». Таким образом, Поссевино понимает все значение этой идеологической борьбы и предлагает наряду с унией использовать меры по разделению единства Руси на понятийном уровне. 

Программа Поссевино о введении унии в «королевской Руси» (так он называл части Руси под властью короля Речи Посполитой) как средства влияния на Московское государство выполнялась в ходе проведения Брестской унии. Именно в это время происходит поляризация понятий в обоих противостоящих лагерях внутри Речи Посполитой: православные называют себя «русинами», «народом руским православным», а поляки все чаще используют понятия «Украина» и «украинский». Так, австрийский дипломат Эрих Лясота, посетивший Малороссию в 1594 г., не знает «Украины», зато он знает, что есть «нынешние великие князья Руси или Московии» и что существует «русский язык». Но уже в 1596 г. гетман С. Жолкевский пишет о восстании Северина Наливайко: «Вся Украина показачилась для измены, шпионов полно. Обязательно нужно, обычно, тщательно заботиться об этой Украине». И хотя здесь еще видно, что «украина» скорее пограничье (уточнение «этой Украине» указывает на это), но это название как название всей «королевской Руси» уже входит в общепонятийный круг высшего польского руководства. К середине XVII в. Украина — устоявшийся польский термин для всей территории Малой Руси. Это показывает сравнение официального универсала короля Яна-Казимира (декабрь 1657 г.) о мерах по расквартированию войск, где говорится о «воеводствах Русском, Волынском, Подольском», с его пересказом в частном польском письме, где все эти воеводства названы одним словом — «Украина». 

В этот период, который можно назвать переходным, в переписке еще встречается и старое название «Русь» для обозначения всех русских земель Речи Посполитой. Так, например, польский аноним в конце 50-х гг. XVII в. сообщает о настроениях на Украине при введении туда московских войск следующее: «Co chlopom i Rusi nie milo, ze im do roboty kazali [isc] i danine dawac» («То холопам и Руси не нравится, что им приказали [идти] на работы и отдавать подати»). Но такие случаи уже редки и в польском употреблении к концу XVII в. господствуют «Ukraina», «Kozaki» и «Moskwa». То, что инициатива замены «Руси» на «Украину» шла от поляков видно из донесения папского нунция в Польше Торреса (1622 г.). В этом деловом послании он придерживается более привычной и понятной для контрагентов в Риме терминологии: «Русь, которая делится на три части: Червоная Русь с городами Львовом и Перемышлем, к которой принадлежит и Волынь; Белая Русь, протянувшаяся от Риги, столицы Лифляндии, до Московской границы, включая Полоцк, Оршу, Витебск, Могилев; Черная Русь, находящаяся между Литвой и Волынью, до Киева с городами Пинском, Новогрудком и Овручем». 

В своем развитии эта польская концепция замены Руси на «Украину» доходит до логического конца в XIX в. — в теориях графа Тадеуша Чацкого (1822 г.) и католического священника Ф. Духинского (середина XIX в.). У первого Украина — древнейшее название от древнего славянского племени «укров», а у второго полностью отрицается славянское происхождение великороссов и утверждается их «финно-монгольское» происхождение. Эстетической подпоркой для подобного представления об «Украине» в польском обществе первой половины XIX в. была так называемая «поэтическая украинская школа», ее последователем был и А. Мицкевич. Сила воздействия ее была очень велика, она существенно поддерживала политические претензии польской аристократии на «утерянные земли» на Востоке. Этими претензиями объясняется живучесть польского мифа об отдельной от Руси «Украине». 

Постепенно данная польская концепция получила распространение и среди русского населения Малой России. В комиссиях с пограничными реестровыми казаками комиссары польского короля в преамбулах договоров с ними пишут: «прибыв сюда на Украину» (Ольшанская комиссия 1617 г.). Тут в «Украине» еще слышится семантический оттенок «пограничье». Но в данном случае важно другое: такое общение казаков (точнее их верхушки) с поляками, получение от них своего экземпляра договора с ними, где фиксируется понятие «Украины», приводит к тому, что они понемногу начинают также воспринимать данный термин. Вместе с внедрением «Украины» как заменителя Руси у поляков, данное понятие воспринимается и казачьими старшинами, получившими польское образование. При этом они еще отграничивают его использование как внешнее (т. е. при общении с поляками) от использования понятий «Русь/Малая Русь» в общении с православными людьми, духовенством и государственными институтами Российского государства. Но со временем казачья старшина, во многом равнявшаяся на обычаи и образование польской шляхты, начинает использовать название «Украина» наравне с «Русью» и «Малой Русью». 

Особенно хорошо это иллюстрируют универсалы и письма Богдана Хмельницкого, который в письмах и договорах с поляками использует термин «Украина» или как общий термин, например: «ani go cierpiec w Ukrainie kozacy moga» («ни терпеть его в Украине козаки не могут»), или в понятии приграничья: «urzdow ukrainnych» («украинных урядников»). Но в своих посланиях, написанных «руским писмом» Хмельницкий пишет, например о правах малороссийской шляхты так: «Шляхта, которые в России обретается», или о «самой столицы Киева, також части сие Малые Руси нашия». Аналогичное словоупотребление характерно и для многих современников Богдана Хмельницкого, например, для кошевого атамана Запорожской Сечи Ивана Серко. Иван Серко говорит как о «всей Малой Росии», «ратных Руских», «отчизне нашей Малой Росии», так и об «Украине» «наших украинных городов» и т. д. 

Выше рассматривались в основном сведения, исходившие или от высших и образованных классов Польши и Малороссии, или от иностранцев. Но важен вопрос народного понимания и народной самоидентификации. К сожалению, по понятным причинам источники для выяснения этого вопроса крайне немногочисленны. Это в первую очередь народные думы и духовная литература, которую писали такие близкие к народной стихии авторы, как И. Вишенский, И. Копинский (выше цитировались примеры их понимания Южной Руси как «Малой России»), «старчик» Григорий Сковорода и другие. В среде православного духовенства долго существовала линия, противоположная официальной польской политике. Ее лучшим выразителем можно назвать настоятеля Киево-Печерского монастыря Иннокентия Гизеля, автора «Синопсиса» (1674 г.), в котором было сформулировано понимание русского народа как триединого народа в составе «великорусов, малорусов и белорусов». Государственная власть Московского государства во всех трех частях — Великой, Малой и Белой Руси — трактовалась в этом произведении как единственно законная, так как московские князья, а потом цари, ведут свой род от Александра Невского, который «бысть князь Киевский из земли Российския». Подобная же тенденция была характерна и для народной поэзии. В малороссийских думах, имеющих сюжетами самые ранние периоды — «Плач невольника», «Маруся Богуславка» (XV—XVII вв.), упоминаются «берег святоруский», «берег руский» и только в поздних по своей тематике думах начинает появляться термин «Украина». 

Таким образом, всего вышеизложенного можно сделать некоторые выводы по истории происхождения и становления этнонима «Украина». С древнейших времен основными наименованиями территории нынешней Украины и ее населения была «Русь» и производные от него («Малая Русь» или, реже, «Червоная Русь»), причем данное название использовалось вплоть до середины XVII в. всеми этническими, сословно-профессиональными и конфессиональными группами, жившими в Малороссии. И только в связи с проникновением в высшие слои местного населения польской культуры среди него начало распространяться польское название «Украина», возникновение которого было обусловлено политическими и идеологическими причинами. Все это указывает на внешнее и искусственное происхождение понятия «Украина», официально насаждаемого правительством Речи Посполитой в XVII—XVIII вв. вместо естественных и исторических понятий «Русь» и «Малая Русь». Позднее этот термин культивировался в кругах, охваченных в XIX в. малороссийской или украинской романтикой. Анализ закрепления этого понятия усилиями украинофилов конца XIX — начала XX в., а потом и окончательного преобладания этой тенденции в советское время (период «коренизации» 20-х гг.), приведшей к нынешнему представлению об «исконности» названия «Украина», уже выходит за рамки данной работы. 

Цит. по: Храпачевский Р.П. Русь, Малая Русь и Украина: происхождение и становление этнонима.

Добавить комментарий