11 мая 1891 года произошло покушение на жизнь тогда еще цесаревича Николая Александровича. На него напал полицейский Цуда Сандзо во время прогулки с греческим принцем Георгом и японским Арисугавой.
В 22 года Николай отправился в большое путешествие, чтобы познакомиться с государственным управлением других стран. Поездка длилась 22 месяца. Последним же пунктом странствий стала именно Япония, где юный цесаревич планировал провести месяц.
Кстати, японское правительство благосклонно, даже с некоторой гордостью, отнеслось к визиту Николая. Одна из газет даже писала, что Российская империя не собирается вести никакой экспансионистской политики: «В Европе Россию можно сравнить с рыкающим львом или разгневанным слоном, тогда как на Востоке она подобна ручной овечке или спящей кошке. Кто же скажет, что Россия может кусаться на Востоке, и кто станет утверждать, что она преследует в Азии крайние политические цели! Всё это не более, как трусость и недомыслие».
Однако, не все было так радужно, как казалось на первый взгляд. Среди самих японцев активно распространялись ксенофобские настроения – в 1890 году случилось нападение на российское посольство. К тому же, в Японии не существовало статьи в уголовном законодательстве, которое предусматривало бы наказания за нападения на иностранные миссии. Тем не менее, министерство иностранных дел Японии убеждало российскую делегацию о том, что цесаревич будет в полной безопасности.
27 апреля 1891 года эскадра подошла к Нагасаки. Николай и греческий принц Георг инкогнито знакомились с городом, затем 9 мая Николай на поезде отправился в Киото, где и остановился. Специально к приезду гостей в городе была воздвигнута триумфальная арка с надписью на русском языке «Добро пожаловать!». Киото, по воспоминаниям Эспера Ухтомского, встречал цесаревича «обычным лишь в очень торжественных случаях убранством»: кроме флагов (российских, греческих и японских), дома были увешаны «фонариками и хлопчато-бумажной материей».
11 мая утром Георг, Николай и Арисугава Такэхито отправились из Киото в городок Оцу, где опятьь цесаревича и его сопровождающих встретили с большой теплотой. Во втором часу дня процессия вновь направилась в Киото. Принцы ехали в колясках друг за другом – Николай в пятой по счету. На улицо Симо-Когарасаки один из полицейских, Цуда Сандзо, внезапно бросился к российскому цесаревичу и нанес два скользящих удара саблей. Николай выпрыгнул из коляски и бросился бежать. А вот греческий принц Георг первым попытался задержать преступника – бамбуковой тростью он ударил нападавшего, правда, сбить с ног не смог.
Инцидент, писал «Правительственный вестник», произошёл «не более как в 15 или 20 секунд, так что кинувшиеся со всех сторон полицейские успели схватить злодея только тогда, когда он уже лежал на земле». «Никогда не забуду, — говорил Дмитрий Шевич, — зверского выражения его лица, когда, скаля зубы, он отвечал на… вопрос, что он — „самурай“. Глубокая неукротимая ненависть пылала в его глазах…».
Цесаревич был ранен, но не очень серьезно. Однако конфликт назревал крупный – многие члены японского правительства даже стали опасаться, что он приведет к войне. По распоряжению императора Мэйдзи, Николаю предоставили лучших врачей, в Киото даже прибыл православный священник. В знак уважения были закрыты некоторые школы и места развлечений. В Киото прибыл даже сам император, который назвал произошедшее «величайшей печалью» своей жизни, сообщил о намерении оставаться в Киото до выздоровления пострадавшего и выразил желание немедленно с тем встретиться.
Правда, Николай «отошел ко сну», а потому на встречу не явился в тот день. На следующее утро Мэйдзи посетил Николая, попросил того все же приехать в Токио, на что Николай ответил, что вопрос о посещении столицы будет рассматриваться уже в России. И МИД Российской империи принял решение закончить путешествие цесаревича.
После инцидента в Оцу, как отмечает Витте, Николай начал крайне негативно относится к Японии: «Поэтому понятно, что император Николай, когда вступил на престол, не мог относиться к японцам особенно доброжелательно, и когда явились лица, которые начали представлять Японию и японцев как нацию крайне антипатичную, ничтожную и слабую, то этот взгляд на Японию с особой лёгкостью воспринимался императором, а поэтому император всегда относился к японцам презрительно». Кроме того, Николай, по наблюдениям Витте, неоднократно называл японцев «макаками». Некоторые историки полагают, что этот инцидент действительно оставил при будущем царе крайне много негатива по отношению к Стране Восходящего солнца.
Тем не менее, требований о компенсации со стороны Российской империи предъявлено не было. Цуду Сандзо же приговорили к пожизненной каторге, так как покушение квалифицировали как «попытку предумышленного убийства». Наиболее вероятной причиной нападения считается общая нетерпимость полицейского к иностранцам вообще.
Дмитрий Шевич характеризовал Цуду как «чистейший экземпляр отчаянного фанатика-самурая с дикой своеобразной логикой, выработанной односторонним пониманием китайских классиков, единственного образовательного материала, духом которого он был проникнут, и размышлениями про себя, постоянно устремлёнными в одном направлении, человека, глубоко ненавидящего иностранцев, гордого и самолюбивого, под личиной внешнего смирения мечтающего о великих подвигах и перемене своей скромной доли простого полицейского на более главное и почётное положение, от природы мрачного, упрямого, необщительного и сосредоточенного».
Покушение на цесаревича отразилось на внутриполитической обстановке в Японии. В частности, были отстранены от должностей министры иностранных и внутренних дел. Губернатора префектуры Сига, только что назначенного на эту должность, уволили как не справившегося с обязанностями по приему высокого иностранного гостя.
Подробнее...