«В феврале 1921 года вспыхнул кронштадтский мятеж. Мы курсанты Московских ком. пех. курсов были отправлены для подавления мятежа. Прибыли мы в Ораниенбаум, откуда и наступали на Кронштадт. В первом наступлении 8 марта я не участвовал, так как был отправлен в Отдельный Кронштадтский стрелковый полк. Отправлено было в Кронштадтский полк нас курсантов более 15 человек для занятия младших и средних командных должностей, так как ком. состав этого полка не внушал большого доверия, — колебался. Первое наступление было неудачное. Противник пропустил первую цепь в Кронштадт, не дал возможности подойти помощи от резервной цепи, открыв убийственный огонь артиллерии.
Первая цепь вошла в Кронштадт, будучи стиснута превосходящими силами противника была вынуждена сдаться в плен. Второе наступление 17 марта было роковым для Кронштадта. Кронштадт был взят. Отправлялись мы ночью, чтобы обмануть бдительного противника на нас были одеты белые халаты с капюшонами. Перед исходным пунктом на льду, когда был выстроен весь полк, к нам в полк явились два дезертировавшие из другого полка красноармейца или курсанта, точно не помню, и стали вести агитацию за то, что бы их примеру последовали готовые к наступлению бойцы. Командир полка видимо человек решительный — собственноручно расстрелял обоих из нагана со словами: «собаке — собачья и смерть!». Совершив этот акт командир полка подал команду: шагом марш и мы двинулись. На льду выступала вода, будучи одеты в ботинки, мы промочили ног, зачерпывая через край. Когда прожекторы противника перекрестным светом освещали наши колонны — подавалась команда: «ложись!» и мы как пудовые гири шлепались прямо на лед, пряча под собой штыки, чтобы они не блестели. Чуть забрезжил свет, мы были под стенами города, если мне не изменяет память, со стороны торгового порта.
Не берусь определить количество людей провалившихся в полыньи и больше не увидевших белого света, так как созерцать было некогда, с фортов грозила артиллерия противника. Ворвавшиеся в город мы, как мне тогда казалось, стали подвергаться меньшей опасности — вероятно потому что привыкшим к суше людям, на суше и смерть краснее кажется. Большого жара нам наддали «клешники» под машинной школой внезапно обойдя нас с флангов на боковых улиц(ах). Часть красноармейцев разбежались, вследствие чего те, кто продержался до прихода поддержки, отстреливаясь, были представлены к ордену «Красного Знамени». В числе представленных к ордену был и я, но так как к моменту возращения нас обратно в курсантский полк в Отдельном Кронштадтском стрелк. полку не были заготовлены удостоверения на получение орденов, а затем мы вернулись в Москву, то я так и не получил удостоверение. Белогвардейский штаб не дожидался своей участи и бежал по льду в Финляндию.
16/Х 1932. Абрамов».
ЦГАИПД СПб. Ф. Р.-4000. Оп. 5-2. Д. 2518. Л. 4-5 (об).
Источник: фейсбук Ильи Ратьковского
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи